Иначе сказать, не повлияло ли на развитие пушкинского языка его общение не только с русским крестьянством, но и с другими многочисленными народностями, населявшими Россию, и его знакомство с языком этих народностей не обогатило ли собственный пушкинский язык?
Обратимся к свидетельству самого поэта. Черкешенка перед русским пленным

И песни Грузии счастливой,
И памяти нетерпеливой Передает язык чужой.
Мы вправе предположить, что живой и общительный Пушкин именно так, в слиянии жеста и звука, «очей и знаков», улавливал не только «неясную речь» грузинки, по и речь калмычки, занявшей его ум (не только чувства, по и ум!) при случайной дорожной встрече, и речь цыган в Молдавии, и речь крымских татар.
Он был чуток и требователен в передаче слов чужого языка. Вводя в Бахчисарайский фонтан модное слово «гяур», он указывает в примечании: «Те ошибаются, которые пишут «джяур». Это значит, что слово не только читано, а и слышано им.
Цыганскому языку он дает короткую характеристику: «бедный, звучный их язык». И это значит, что он не только слышал цыган, но и понимал их речь. Когда мы сейчас раскрываем цыганский букварь Дударова,—• то мы видим, как верна пушкинская характеристика.