К войне заране приучаясь,—
мы знаем, что чудная реальность этого образа, существующая столетие во всей ее правдивой выразительности, не нуждаясь ни в поправках, ни в расшифровке, достигнута Пушкиным не без влияния прямой народной речи того же черкеса, разгаданной поэтом в ее слиянии с жестом. Недаром два первых стиха, предшествующих описанию черкеса, у Пушкина менее удачны, и в них много типичной для того времени литературщины («…европейца все вниманье народ сей чудный…»).
Когда мы читаем:
Между колесами телег